При всей лени, при всём отсутствии агрессивности есть одно, что Обломов охраняет, отстаивает едва ли не с яростью. Это – гармоническая целостность человеческой жизни. Когда перед ним, неподвижно лежащим, проходят, как на театральных подмостках, пятеро эпизодических героев (трое из которых не появятся больше ни разу), Обломов реагирует однотипно: «Где же тут человек? На что он раздробляется и рассыпается?» Вслед за Гоголем, нарисовавшим в пяти помещиках «осколки русского мира» (В.А. Грехнев), Гончаров глазами героя показывает процесс такого распада, упрощения. От человека – к функции, от характера – к типу. При определённых обстоятельствах Обломов справился бы с любой из этих ролей: он несомненно умнее и светского человека Волкова, и торопливого литератора «натуральной школы» Пенкина, и тяжеловесного бюрократа николаевского времени Судьбинского. Но следствием этого будет либо потеря лица, как у условного Алексеева, либо потеря совести, как у Тарантьева. А ни тем ни другим Обломов рисковать не будет. Получается, что единственный способ сохранения гармонии (а может быть, и попросту порядочности) – бездейственность и неподвижность. Обломов не встаёт не потому, что он ленив, а потому что ему незачем вставать. Успех, карьерный рост, общественное признание? Но для этого надо быть человеком другой культуры, и он в романе есть – это Штольц.
